Как же мы допустили?

Опубликовано: 2020-07-11 03:15:29

Раньше было тоньше. Глубже, но при этом нежнее. Было время, когда внутренняя политика казалась изящнее. И автократия не брезговала нюансами. Например, имело значение слово «подряд». Поэтому лидер нации даже пересаживался из одного кресла в другое. Точнее, делал вид, что оно – другое. То есть соблюдал внешние приличия.

Существовало и некое подобие выборов. Наблюдатели от партий могли устроить скандал на избирательном участке, обличая вбросы и «карусели». Более того, все кандидаты, «кто не Путин», имели право что-то крикнуть по телику в семь утра. Это называлось политическими дебатами.

Раньше «отец родной» правил мягко и плавно, не по-трамвайному. Без нервов, на шуточках, на улыбочках. Не бросал на стол ручку и не ругался из стерильного бункера: «Как же вы допустили?!»

Чего допустили, кто и куда – не суть важно. Это может быть нефтеразлив под Норильском, рухнувший мост под Мурманском, взрыв артиллерийского склада, пожар в тайге, наводнения или оползни. Да мало ли? Страна у нас бедовая, сложная, всякое бывает. Мы и не такое переживали. Зачем уж так горячиться?

Но если тихий добрый автократ вдруг начинает швыряться ручкой – это страшно! Генералы бледнеют, хватаются за сердце. Олигархи падают в обморок.

Причем, возможно, это та самая ручка, которой он лично переписал Конституцию. А потом объявил: «Как народ решит, так и будет».

Гаранту Конституции лучше знать, когда у старых законов истекает гарантийный срок. Мы и так ему верим, хотя очень благодарны, что наше мнение Путину все еще интересно.

Гарант хотел спросить народ немедленно, 22 апреля, в день рождения Ильича. И теперь, вероятно, он сердится, что пришлось отложить. Авторское самолюбие было уязвлено. Впервые планы великого человека оказались нарушены. И самое унизительное, что в масштабные замыслы вмешался какой-то маленький ничтожный вирус – кто его вообще видел?

Под маской демократии

Итак, впереди загадочное «всенародное голосование». Отчасти дистанционное, где-то надомное и даже слегка электронное. Кроме того, растянутое на несколько дней. Это небывалая в истории процедура! Явно не референдум. Но и не очень-то плебисцит (хотя именно так называет это действо сам автор).

Идея содержит немало удивительных парадоксов. Например, 206 поправок следует считать одной. Агитацию «за» – информированием населения. Агитацию «против» – незаконной. А предыдущие сроки правления – как бы несуществующими.

Участки для голосования откроются 25 июня. Там не ожидается ни скандалов, ни партийных наблюдателей. Наблюдать будут бригады медиков. Они готовы мерить температуру и «освящать» участки, побрызгав их антисептиками.

Избиратель в маске – это весьма символично. Он – опора режима. Поэтому каждый голосующий должен быть здоров, весел, накормлен. Во всяком случае – в момент голосования. Что с ним будет потом – уже не суть важно. Больничных коечек, как заверяет Минздрав, у нас на всех хватит.

От гламура до Чавеса и Мадуро

Мы бодро прошли историческую развилку между Северной Кореей и Южной. Между, например, свободной Бразилией (где свое уголовное дело поимел не один президент) и «режимной» Венесуэлой. Осталось только закрепить это в Конституции.

Быстро проскочили первое 20-летие – эпоху лайт-автократии, когда в обществе преобладал сдержанный оптимизм. И «рабство на галерах» еще не казалось столь безнадежным. Да и сам Путин искренне надеялся, что когда-то освободится от этой, извините, гребли. Выйдет на заслуженную пенсию, поживет как человек… Но как тут выйдешь? Пенсионный возраст поднялся, а рубль, наоборот, опустился. Крым взяли, экономику потеряли. Сирия в огне, Сибирь затопило… В общем, кругом одни противоречия.

И отдохнуть хочется, и Родину жалко. Разве бросишь ее в такое сложное время? Она же пропадет, бедолага.

Мы еще не раз добрым словом помянем те гламурные «нулевые». Сытые, безмятежные, кредитно-потребительские.

С такой же ностальгией ветераны брежневского застоя вспоминают сейчас эпоху дешевого портвейна. Когда газеты славили «человека труда», а сам он при этом особо не напрягался. То было время «невыносимой легкости бытия». Причем ощущение «невыносимости» давно стерлось в памяти, а чувство «легкости» до сих пор осталось.

Да в гробу мы его видали!

Вообще, в России есть только два исторических периода: кризис и застой. Последний – всегда короче. Долго наслаждаться застоем не получается – власть не дремлет. Ведь каждый правитель мечтает попасть в школьный учебник. Но о застое в учебниках пишут позорно мало. Зато диким, провальным реформам посвящаются целые главы. Не говоря уж о «победах любой ценой».

Тщеславие «тонкошеих вождей», патологическое стремление к мифическому триумфу толкает их на социальные эксперименты и военные авантюры. Они грезят посмертной славой, пытаются забронировать себе место в истории. При этом, как говорил Юрий Домбровский, диктатор не способен заглянуть в будущее дальше своей могилы.

Тот факт, что похороны вождей собирают огромные толпы, вовсе не проявление народной любви. Скорее, наоборот. Увидеть диктатора в гробу – вполне естественное желание.

А простому человеку никакая слава не нужна. Тем более – азиатского размаха. Любой обыватель в душе – тихий бельгиец или скромный швейцарец. Ему хочется нормальной, без потрясений, жизни. Ничего не присоединять, ни с кем не воевать – и вообще, отвяжитесь уже. Достали!..

Больше двух – не избираться

Поэтому единственное, что надо запретить в России – это учебники истории. Перестать их печатать огромными тиражами.

Есть и другое решение, но оно для нас гораздо сложнее: следует запретить самих вождей. Ввести для правителей железное правило, давно известное остальному миру: «в одни руки» – не больше двух сроков. Потому что когда – больше двух, у любого правителя «сносит крышу». Больше трех – появляются мания величия и прочие душевные расстройства.

С другой стороны, плох тот фельдмаршал, который не мечтает стать генералиссимусом. Или тот принцепс, что не желает стать императором. Это обычный инстинкт власти – хватательный. В стремлении править пожизненно нет ничего противоестественного.

Поэтому дело не в них, а в нас. Тут уж «как народ решит, так и будет». Тем более, времена сейчас относительно вегетарианские – за слово «нет» или крестик в бюллетене у нас пока не расстреливают.

Но будьте все-таки снисходительнее. Автократам тоже ведь нелегко. Им свойственны сомнения, фрустрации. Так сказать, «мильон терзаний».

Сто дней одиночества?

А теперь представьте себе одинокого пожилого мужчину в условиях полной самоизоляции. Власть его теперь сильно ограничена. Причем не Конституцией, а тем самым ничтожным вирусом, который может занести кто угодно. Например, премьер-министр или собственный пресс-секретарь. Нынче никому верить нельзя! Поневоле пришлось стать затворником.

Несколько месяцев этот хороший добрый человек сидел безвылазно в своем кабинетике, где на столе пачка скучных бумаг да ядерный чемоданчик. И о чем же, интересно, он думал в тишине унылыми коронавирусными вечерами? Если только – о своем пожизненном сроке, то ладно, это не страшно. Пусть будет. Гораздо хуже – если о новых страницах в учебнике.

Как говорят русские женщины, лишь бы не было войны. Хотя если что – «бабы еще нарожают».

Кстати, об учебниках. Был в истории такой странный персонаж, которому нравилась роль вождя, а также триумфальные плебисциты. А еще, говорят, этот чудак очень любил рассматривать на досуге огромный глобус в своей канцелярии.

Но однажды его империя исчезла с глобуса, а вождю пришлось засесть под землю, в глухой бункер. И вот когда сверху уже начало явственно громыхать, во всех поражениях он обвинил своих безропотных генералов: «Как же вы допустили?!»