Самовар-ваза. Ф-ка Торгового дома бр. Шемариных, нач. ХХ в. Из коллекции М.М. Борщева
Совсем недавно тихо прошла очередная годовщина событий 1917 года – Великой Октябрьской революции, как было принято называть в период СССР. Это крупнейшее социальное потрясение 20 века очень многое изменило в жизни народов России, в том числе и владельцев тульских самоварных фабрик.
Цикл статей мы начнем с того, как Октябрь 17 года отразился на судьбе братьев Шемариных, ставших в начале ХХ в. крупнейшими производителями самоваров в Туле.
Накануне 1917 г. дела и у братьев Шемариных шли более чем хорошо: Владимир и Дмитрий владели двумя большими фабриками в Туле, их Торговый дом (совладелец Александр, сотрудники – младшие Николай и Андрей) вел операции во многих крупных городах Российской империи, где находились также его отделения и магазины. В феврале 1917 г. Владимир выкупил большой соседний участок на ул. Горской (Комсомольской) для расширения своего производства, но воспользоваться им в полной мере уже не смог. В октябре произошла смена государственного строя, и декретом от 28.06.1918 все крупные предприятия были объявлены национализированными. Реальная национализация случилась позже – 1 января 1919 г.
Самовар яйцевидный с механической гравировкой. Ф-ка Торгового дома бр. Шемариных, нач. ХХ в. Из коллекции М.М. Борщева
Никакого производства на фабриках Шемариных в это время не велось, оборудование было вывезено Патронным заводом, фабричные помещения опечатаны. В бытовом плане бывшим самоварщикам также приходилось несладко. Лошади и экипажи были реквизированы для нужд городского Распредкомитета, в домах появились квартиранты, а иногда и целые организации. Так, в доме Дмитрия Шемарина на Октябрьской, в 1919 г. разместилась автосекция отдела металла Тулгубсовнархоза, причем там же продолжало проживать семейство самого Шемарина.
Страдания и несчастья, последовавшие за революцией и гражданской войной, не обошли Шемариных: голод, болезни, преследования новых властей сказались на них в полной мере. Банковские активы и собственность исчезли с национализацией, личные добротные вещи и предметы роскоши менялись на барахолках на продукты. Дмитрий Иванович умер от сыпного тифа 18 января 1922 г. в возрасте 62 лет. Семья осталась в бедственном положении: супруге Анфисе в 46 лет, никогда и нигде не работавшей, начинать трудовую деятельность было невозможно – ее все в Туле знали как жену миллионера, и ни одно из новых советских учреждений не взялось бы за ее трудоустройство, безработной была и 23-летняя дочь Варвара. Игорь служил в Красной армии и находился на Ставрополье, Евгений – учился, а младший Григорий в свои 16 лет работал в Москве чернорабочим и получал 10 млн. руб. без пайка (10 000 руб. после деноминации 1922 г. или 10 руб. после 1923 г.). Этих средств ему самому практически не хватало на жизнь.
Ом Дмитрия Шемарина на ул. Миллионной (Октябрьской), 3-й этаж – поздняя надстройка. Тула, 1990-е гг.
Вдова обратилась в секцию посмертных имуществ при Горкомхозе с заявлением о передаче ей недвижимого имущества (дома с постройками), оставшегося от покойного мужа. Осталось описание этого имущества с пометками: 2-этажный дом, крытый железом (нуждается в ремонте); деревянный 1-этажный флигель и сторожка (старые); два каменных 1-этажных строения, крытых железом (старые, но годные для торговли или склада); 2 сарая и амбар (ветхие) и 3 ледника – все оценено в 52 400 рублей. Комиссия секции посмертных имуществ, все осмотрев и опросив свидетелей, живших в этом же доме, составило вердикт: «материальное положение плохое, жить приходится трудно, доходов никаких». При этом указало, что «имущество нетрудовое, приобретено эксплуатационным трудом». Семье в праве наследования было отказано, объявлено это было через милицию, а недвижимое имущество было передано в жилищную комендатуру Коммунотдела.
«Бывших» из дома выселили, они жили в деревянном флигеле при доме. В самом доме расквартировали 20 красноармейцев 124 полка, а в мае того же года этот дом стал яблоком раздора между дорожно-транспортным отделом ГПУ при ст. Узловая (ДТОГПУ) и тульским Губисполкомом. ДТОГПУ в лице начальника товарища Зунтова получило распоряжение перебраться на станцию Тула. Зунтов нашел подходящее помещение (дом Дмитрия Шемарина) – просторное, с надворными постройками и близко от железной дороги. Всего-то нужно было переместить красноармейскую часть в другое помещение. Коммунотдел был не против, но заместитель председателя губисполкома товарищ Белолипецкий воспротивился, мотивируя тем, что казармы из дома делать нельзя и что в свете новой экономической политики дом, возможно, будет передан в аренду бывшим владельцам. ДТОГПУ был предложен дом бывшей пожарной части, но он оказался сильно разрушенным и непригодным для целей данного учреждения. Зунтов обратился к заместителю председателя ГПУ Уншлихту, который как следует надавил на местное руководство и уже 16 июня председатель Тулгубисполкома требовал освободить помещение дома и передать его в распоряжение Узловского отделения ГПУ в трехдневный срок.
Корпуса бывшей ф-ки Дмитрия Шемарина (справа) на ул. Георгиевской (Луначарского). Тула, 2000-е гг.
Супруга Дмитрия Ивановича Анфиса проживала в Туле до 1939 года в скудной обстановке и с воспоминаниями о блестящем прошлом. Сын Григорий остался в Москве, сын Игорь жил под Ленинградом в местечке Тярлево. Младший сын Евгений погиб на охоте в результате несчастного случая в 1935 году. Дочь Варвара все-таки устроилась на службу переводчицей в технический отдел Оружейного завода. От домашней неустроенности она скоропалительно вышла замуж за рабочего завода Николая Савкина. Мужа она презирала за малокультурные привычки и потуги на аристократизм. Николай малодушно стеснялся своих необразованных родителей. В каталогах собачьих выставок, он, ища, как облагородить свою фамилию, прибавлял к ней букву «х», полагая, что «Савкинх» может сойти за заграничную. Барон Николай Савкинх! У властной и гордой Варвары не было и тени снисходительности к промахам своего мужа и его светской неискушенности. Даже было похоже, что она горько раскаивалась в своем шаге. В муже Варвара Дмитриевна видела лишь шокировавшие ее недостатки и малую культурность. Немалых его достоинств она попросту не замечала. Исчерпанность отношений супругов была очевидна. В середине 1930-х Варвара уже не жила в Туле и приезжала сюда из Кисловодска с ребенком, чтобы навестить мать. Перед самой войной и Анфиса уехала к сыну Игорю в Тярлево. После войны ее брат Алексей Иноземцев с дочерью Катей пытались разыскать родственников, но следов их не нашли – в Тярлево все было разбито, а жителей разметало кто-куда.
Фабрика Дмитрия Шемарина с 1927 г. была арендована акционерным обществом Всесоюзного заготовительного объединения коммунальных хозяйств «ВЗОК», и с 1932 г. вошла в состав треста «Госстрой» под названием тульский механический завод «Красный октябрь» (с 1936 г. – механический и чугунолитейный завод «Красный октябрь»). В 1939 г. «Красный октябрь» был передан Управлению санитарно-технического оборудования «Главсантехника», а в 1940 г. объединен с замочно-скобяным заводом (бывшая фабрика Н.И.Баташева). На бывшей Шемаринской фабрике выпускали отопительные котлы и вентиляционное оборудование. С 1945 г. она стала самостоятельным предприятием «Котельно-вентиляторный завод», который проработал до 1994 г. Фабрично-заводские корпуса сохранились до сих пор.
Как сложилась судьба остальных братьев Шемариных, мы расскажем в следующих выпусках.
